Невозможно устоять перед вашей любезной просьбой в связи с таким моментом в жизни вашего журнала. Ваше письмо оживило воспоминания о нашей начинающейся дружбе, о первых несовершенных попытках и незаслуженных успехах, о любезнос­тях и недоразумениях. Оно мучительно воскресило в моем уме величие ранних ожиданий, быстроту полета времени и, увы, малость претворенного в жизнь. Следующие строки, которые, если бы не ваша инициатива, могли не быть явлены миру еще долгое время, это дань дружеским отношениям прежнего време­ни, – и их сопровождают мои наилучшие пожелания относительно вашего успеха в будущем.

К концу 1898 г. систематические исследования, проводив­шиеся в течение нескольких лет в целях совершенствования ме­тода передачи электрической энергии через естественную среду, привели меня к осознанию трех важных необходимостей: во-первых, разработать передатчик огромной мощности; во-вторых, усовершенствовать устройства индивидуализации и изоляции передающейся энергии и в-третьих, установить законы распрос­транения тока в земле и в атмосфере.

Различные причины, не последней из которых была помощь, предоставленная моим другом Леонардом Е. Кертисом и Электрической компанией «Ко­лорадо Спрингс», определили мой выбор для экспериментальных исследований – обширное плато в двух тысячах метров над уров­нем моря, по соседству с этим восхитительным курортом, куда я прибыл в конце мая 1899 г. Я пробыл там всего несколько дней, когда поздравил себя с удачным выбором и принялся за задачу, к решению которой долго себя готовил, с чувством безмятежности и полный вдохновляющих надежд. Безупречная чистота воздуха, несравненная красота неба, величественный вид высокой горной гряды, тишина и покой этого места – все вокруг служило для соз­дания идеальных условий научных исследований. К этому добав­лялось бодрящее воздействие чудесного климата и исключитель­ное обострение чувств. В этих регионах органы претерпевают заметные физические изменения. Глаза приобретают исключи­тельную ясность, улучшается зрение; уши высыхают и становятся более восприимчивы к звукам. Объекты легко различимы на та­ких расстояниях, это несомненно, и я слышал – рискну поручить­ся – удары грома за семьсот и восемьсот километров Я мог бы слышать их и на дальних дистанциях, не будь так утомительно ждать, пока звуки появятся через определенные промежутки вре­мени, как точно возвестило оборудование, регистрирующее элек­тричество, – почти часом раньше.

В середине июня, когда шла подготовка к другой работе, я настроил один из моих понижающих трансформаторов с целью определения новаторским образом, экспериментально, электри­ческого потенциала земного шара и изучения его периодических и случайных колебаний. Это сформировало часть плана, тща­тельно сформированного заранее. Высокочувствительный, авто­матически приводящийся в движение прибор, контролирующий записывающее устройство, был включен во вторичную цепь, тогда как первичная была соединена с поверхностью земли и поднятым над поверхностью земли разъемом регулируемой ем­кости. Изменения потенциала вызывали электрические импульсы в первичной цепи, они генерировали вторичные токи, которые, в свою очередь, воздействовали на чувствительное устройство и записывающее устройство пропорционально своей силе. Оказа­лось, что земля в буквальном смысле этого слова живет электри­ческими колебаниями, и вскоре я был глубоко поглощен в инте­ресные изыскания.

Лучших возможностей для таких исследова­ний, чем я намеревался создать, найти было нельзя. Колорадо – это местность, известная естественными проявлениями электри­ческой силы. В этой сухой и разреженной атмосфере солнечные лучи неистово бомбардируют объекты. Я до опасного давления развел пары в цилиндрических турбинах, наполненных концен­трированным соляным раствором, и покрытия из оловянного ста­ниоля некоторых моих поднятых над поверхностью земли разъе­мов съежились от вспышки огня. Из экспериментального транс­форматора высокого напряжения, беспечно подставленного лу­чам заходящего солнца, вытекла большая часть изолирующего состава, и он оказался бесполезным. Ввиду сухости и разрежен­ности воздуха вода испаряется, как в бойлере, и в изобилии вырабатывается статическое электричество. Соответственно уда­ры молнии очень часты и иногда достигают немыслимой интен­сивности. Однажды в течение двух часов количество ударов дос­тигло примерно двенадцати тысяч, и все это в радиусе опреде­ленно меньшем, чем пятьдесят километров от лаборатории. Мно­гие из них напоминали гигантские деревья, чьи кроны были на­правлены вверх или вниз.

Я так и не видел шаровых молний, но в качестве компенсации моему разочарованию позднее мне уда­лось определить способ их образования и производить их искус­ственно.

В дальнейшем в этом месяце я несколько раз замечал, что мои инструменты сильнее реагировали на удары, происходившие на больших расстояниях, чем на те, что происходили поблизости. Это меня очень озадачило. Что было причиной? Количество наблюдений доказывало, что это не могло быть вызвано разли­чием силы индивидуальных ударов, и я абсолютно убедился, что этот феномен не был результатом изменяемого отношения меж­ду циклами моих приемных схем и земных возмущений. Однажды ночью я возвращался домой вместе с ассистентом, раздумывая над этими полученными результатами, и вдруг меня внезапно потрясла мысль. Несколько лет назад, когда я писал часть своей лекции перед Институтом Франклина и Национальной ассоциаци­ей электрического освещения, она уже приходила мне в голову, но я отверг ее как абсурдную и невероятную, и я снова отогнал ее. Тем не менее моя интуиция пробудилась, и я каким-то образом ощутил, что приближаюсь к великому открытию.

Третьего июля – эту дату я никогда не забуду – я получил первое убедительное экспериментальное доказательство вернос­ти истины о чрезвычайной важности для развития человечества. Плотная масса внезапно сгустившихся облаков собралась на западе, и к вечеру на свободу вырвалась неистовая буря, кото­рая, обрушив большую часть своей ярости на горы, с огромной скоростью пронеслась над равниной. Крупные и долго сохраняю­щиеся разряды возникали практически через одинаковые проме­жутки времени. Мои наблюдения теперь были значительно облег­чены и осуществлялись более точно благодаря уже полученным экспериментальным данным. Я мог быстро регулировать свои инструменты, и я был готов. Записывающее устройство было нас­троено должным образом, и его показания становились слабее и слабее по мере того, как расстояние до бури возрастало, до тех пор, пока не исчезли полностью. Я наблюдал в страстном пред­вкушении. Без сомнения, в скором времени показания снова поя­вились, становились все больше и больше и, достигнув максиму­ма, постепенно уменьшились и снова исчезли. Много раз в регу­лярно повторяющиеся промежутки времени те же действия пов­торялись, пока буря, которая, как очевидно из простых расчетов, двигалась практически с постоянной скоростью, не отдалилась на дистанцию около трехсот километров. Но и тогда эти странные действия не прекратились, но продолжились, проявляясь с неу­меньшенной силой. В дальнейшем сходные наблюдения были сделаны моим ассистентом, м-ром Фрицем Левенштайном, и спустя короткое время появились некоторые превосходные воз­можности, которые выявили еще более убедительно и безоши­бочно истинную природу этого удивительного феномена. Больше никаких сомнений не осталось: я наблюдал стоячие волны.

По мере того как источник возмущений удалялся, приемник последовательно наталкивался на их узлы и петли. Казалось невероятным, но эта планета, несмотря на свои гигантские раз­меры, вела себя как проводник ограниченных размеров. Колос­сальное значение этого факта в передаче энергии с помощью моей системы уже стало мне совершенно ясно. Возможно не только отправлять без проводов телеграфные сообщения на лю­бое расстояние, как я давно обнаружил, но и доносить через весь земной шар слабые модуляции человеческого голоса и, более того, передавать энергию в неограниченных количествах на лю­бое расстояние на Земле и практически без потерь.

При наличии таких колоссальных возможностей и имею­щихся у меня экспериментальных подтверждений того, что их реализация в дальнейшем – лишь вопрос экспертных знаний, терпения и умений, я решительно атаковал создание своего уси­ливающего передатчика, на этот раз, однако, не столько с перво­начальным намерением построить такой передатчик большой мощности, сколько с целью узнать, как построить самый лучший. Это фактически схема с очень высокой самоиндукцией и низким сопротивлением, которая по своему устройству, способу возбуж­дения и действию может быть названа диаметральной противо­положностью передающей схемы, типичной для телеграфирова­ния с помощью волн Герца, или электромагнитных волн. Сложно создать адекватное представление об удивительной мощи этого уникального прибора, с помощью которого земной шар изменит­ся. При сокращении электромагнитных волн до незначительного количества и достижении необходимых условий резонанса схема будет работать как огромный маятник, сохраняя неопределенный период времени энергию первоначальных возбуждающих импуль­сов, и последствия воздействия на землю первоначальных воз­буждающих импульсов, и последствия воздействия на землю и ее проводящую атмосферу единых гармонических колебаний излу­чения, которое, как показывают испытания в реальных условиях, может развиться до той степени, что превзойдет достигнутые природными проявлениями статического электричества.

Одновременно с этими экспериментами постоянно совер­шенствовались средства индивидуализации и изоляции. Это име­ло огромную важность, поскольку обнаружилось, что простой настройки для соответствия жестким практическим требованиям недостаточно. Фундаментальную идею об использовании некото­рого количества особых элементов, соединенных вместе, дабы изолировать передающуюся энергию, я возвожу к внимательному прочтению мной ясного и убедительного описания Спенсером механизма нервной системы человека. Влияние этого принципа на передачу информации и электрической энергии в общем, еще не оценено, поскольку это умение находится еще в зачаточном состоянии; но передача одновременно тысяч телеграфных и те­лефонных сообщений посредством одного проводящего канала, естественного или искусственного, несомненно осуществима, тог­да как возможны миллионы.

С другой стороны, любая желаемая степень индивидуализации может быть защищена путем исполь­зования большого количества соединенных элементов и произ­вольного варьирования их отличительных особенностей и поряд­ка следования. По очевидным причинам этот принцип будет так­же важен при увеличении расстояния передачи.

Прогресс, хотя и в силу необходимости медленный, был неуклонным и несомненным, поскольку объекты, к которым я стремился, находились на пути моего постоянного изучения и экспериментов. Однако неудивительно, что я закончил предпри­нятую работу до конца 1899 года и получил результаты, о кото­рых объявил в своей статье в Century Magazine в июне 1900 г., каждое слово которой было тщательно взвешено.

Многое уже предпринято, чтобы сделать мою систему ком­мерчески применимой при передаче небольших количеств энер­гии для специальных целей, равно как и в промышленном мас­штабе. Достигнутые мной результаты сделали мою схему пере­дачи информации, для которой предложено название «всемирная система телеграфии», легко реализуемой. Я полагаю, это основа­но на ее принципе действия, используемых устройствах и воз­можных сферах применения, – радикальном и плодотворном отступлении от ранее существовавшего.

Я не сомневаюсь, что она окажется очень эффективной в просвещении масс, особенно в еще не цивилизованных странах и дальних регионах, и что она внесет существенный вклад в общую безопасность, комфорт и удобство, а также достижение мирных взаимоотношений. Она включает в себя использование ряда предприятий, которые будут осуществлять передачу индивидуализированных сигналов до са­мых отдаленных уголков земли. Желательно, чтобы каждое из них располагалось неподалеку от какого-то важного центра циви­лизации, и новости, которое оно получало по всем каналам, пере­давались бы во все точки земного шара. Дешевое и простое устройство, которое можно носить в кармане, могло бы в этом случае находиться где-то на море или на суше и записывать все новости мира или такие специальные сообщения, которые могут быть для него предназначены. Таким образом, вся Земля была бы превращена, так сказать, в один большой мозг, способный реагировать каждой своей частицей. Поскольку одна электростан­ция мощностью всего в тысячу лошадиных сил может управлять сотнями миллионов устройств, эта система будет иметь практи­чески неисчерпаемую мощность, и она обязательно чрезвычайно облегчит и удешевит передачу информации.

Первая из этих центральных электростанций уже была бы готова, не встреться непредвиденных задержек, которые, по счастью, не имеют ничего общего с чисто техническими характе­ристиками. Но хотя эта потеря времени и огорчительна, может в конце концов оказаться, что нет худа без добра. Использована лучшая из известных мне конструкций, и передатчик будет излу­чать совокупность волн общей максимальной силой в десять мил­лионов лошадиных сил, одного процента от этого количества более чем достаточно, чтобы «опоясать земной шар». Это гигантское количество энергии, примерно вдвое превышающее сумму энергий водопадов Ниагары, достигается только с помо­щью использования определенных изобретений, которые я обна­родую в надлежащее время.

Большей частью уже осуществленной работы я обязан великодушной щедрости Дж. Пирпонта Моргана, которая была тем более желанна и вдохновляюща, что проявлялась в то время, когда те, кто ранее обещал больше всего, оказались са­мыми большими должниками. Я также должен поблагодарить своего друга Стэнфорда Уайта за огромную бескорыстную чрезвычайно полезную помощь.

Сейчас эта работа далеко про­двинулась, и хотя ее результаты могут быть отдаленными, они несомненно появятся.

Тем временем передача энергии в промышленном масшта­бе не остается без внимания. Канадская Ниагарская энергетичес­кая компания предложила мне замечательный стимул, и вслед за достижением успеха во имя искусства он принесет мне вели­чайшее удовлетворение от возможности сделать их предприятие прибыльным с финансовой точки зрения. На этой первой электро­станции, которую я долго конструировал, я предлагаю распреде­лять десять тысяч лошадиных сил при напряжении сто миллио­нов вольт, что сейчас я в состоянии сделать и управлять им в условиях безопасности.

Энергия будет собираться со всего мира, преимущественно в малых количествах, долями от одной до нескольких лошадиных сил. Одним из ее основных применений будет освещение отдель­но стоящих зданий. Для освещения жилища вакуумными трубка­ми, управляемыми токами высокой частоты, требуется очень ма­ло энергии, и в каждом отдельном случае разъема, немного воз­вышающегося над крышей, будет достаточно. Еще одной важной сферой применения будет приведение в движение часов и других подобных устройств.

Такие часы будут исключительно простыми, не потребуют абсолютно никакой заботы и будут показывать со­вершенно точное время. Идея о введении по всей земле амери­канского времени очень привлекательна и наверняка приобретет популярность. Существует бессчетное количество устройств раз­ного рода, которые как применяются сейчас, так и могут быть ис­пользованы, и с помощью управления ими таким способом я мог бы предложить огромное удобство для всего мира при исполь­зовании станции не больше чем в десять тысяч лошадиных сил. Внедрение такой системы даст такие возможности для изобре­тений и производства, каких до сих пор никогда не появлялось.

Зная о серьезных последствиях и важности этой первой попытки и ее влиянии на дальнейшее развитие, я должен продви­гаться вперед медленно и аккуратно. Жизненный опыт научил меня не назначать сроков предприятий, осуществление которых целиком не зависит от моих собственных возможностей и усилий. Но я надеюсь, что претворение в жизнь этих великих проектов не за горами, и с математической точностью знаю, что когда эта первоначальная работа будет завершена, они последуют.

Когда неожиданно открывшаяся и подтвержденная экспери­ментально великая истина, что эта планета, при всей ее ужасаю­щей безграничности, для электрического тока практически не больше, чем маленький металлический шарик, и что благодаря этому факту множество возможностей, каждая из которых будо­ражит воображение и имеет неисчислимые последствия, пред­ставляются совершенно точно воплощаемыми, станет общепри­знанной; когда будет запущена первая станция и будет показано, что телеграфное сообщение, почти такое же тайное и не подле­жащее вмешательству, как и мысль, может быть передано на лю­бое расстояние земного шара, звук человеческого голоса, со все­ми его интонациями и модуляциями, безошибочно и моментально воспроизводится в любой точке земного шара, энергия водопада стала пригодна для производства света, пара или кинетической энергии, везде – на море, на суше или высоко в воздухе – человечество превратится в муравейник, разворошенный палкой. Посмотрим на это оживление!